Зеркало грядущего

Неожиданное движение разорвало путы дремы. Это Нумедидес вскочил на ноги, выхватил короткий охотничий лук, выстрелил… И с торжествующим воплем бросился вперед, туда, где грузно шлепнулась с ветвей в траву птичья тушка.

Бегом он вернулся, размахивая над головой трофеем.

– Видал! Видал!  – Он захлебнулся слюной.  – Как я его, а?  – Он критически осмотрел подбитого перепела. Заметив, что птица еще шевелится, ловким, уверенным жестом свернул ей шею.  – Да и покрупнее твоего будет!  – Круглое лицо лучилось самодовольством.

Валерий смерил его долгим задумчивым взглядом. Принца, мертвого перепела, вновь принца.

– Да,  – отозвался он медленно, ничего не выражающим голосом.  – Пожалуй, и впрямь покрупнее. Под стать охотнику…

Релата неспешно пересекла внутренний двор замка и, сама не зная зачем, взглянула на небо. Солнце стояло в зените, маленькое, багровое, точно злобно сощуренный драконий глаз. «Недолго осталось»,  – подумалось ей, и страх того, что предстояло ей совершить, добавился к дерзкой решимости. Вот только бы она не оставила ее до ночи…

С раннего утра, как обычно, она была вся в бегах. Сходила взглянуть на новорожденного жеребенка – что за милое существо! Он уже пробовал стоять, но слабые ножки подгибались, и он ржал тоненько и обиженно, и гордая мать тянула к нему морду, недоверчивым глазом кося на непрошенных гостей. Кобыле Релата скормила половинку яблока, вторую дала малышу, но, конечно, он еще не мог съесть ее…

Она улыбнулась невольно, вспоминая очаровательную сценку,  – но тут же помрачнела – всплыло в памяти, как набросился на нее отец, за то что она «шляется, где ни попадя», вместо того чтобы привечать именитых гостей. На самом деле, подозревала Релата, ему стыдно было перед принцами, что за завтраком от его дочери будет пахнуть конюшней. Но, по привычке, она пропустила его ворчание мимо ушей.

По пути на кухню, у самой лестницы, на глаза ей неожиданно попался Ораст. Как всегда при встрече с бывшим жрецом девушку охватила смутная неловкость, она вжалась в стену, давая ему пройти. Однако, вопреки обыкновению, молодой человек не проскользнул мимо с коротким вежливым поклоном, но остановился прямо перед ней и поднял на Релату глаза.

Лицо его было узким и бледным, с острым подбородком и пронзительно-черными щелками глаз. Волосы уже порядком отросли,  – скоро никто и не сможет заподозрить в нем бывшего служителя Митры. Однако в штанах и куртке он явно чувствовал себя по-прежнему неуютно, не зная, куда девать руки… и эта неловкость его волнами распространялась вокруг, передаваясь, точно заразная болезнь. Релата прислонилась к стене, чувствуя, как на лбу выступает ледяная испарина. Они по-прежнему молчали.

Коридор был совершенно пуст. Никакой далекий звук шагов не нарушал тишины, не сулил надежды на появление избавителя. Релата и сама не знала, чего так боится – жрец вел себя совершенно спокойно, ничем не угрожал ей, однако она чувствовала себя, как горлинка перед змеей… И растерянный взгляд ее, судорожно метнувшийся по сторонам, не ускользнул от внимания Ораста.

– Что-то случилось, госпожа моя?  – осведомился он неожиданно тихим медоточивым голосом. Релата изумленно уставилась на него.  – Я могу вам чем-то помочь?

– Н-нет… – У девушки перехватило горло. Она и сама не знала, как нашла в себе силы ответить.  – Нет, все в… в порядке. Я шла н-на кухню… Обед…

– На кухню?  – Вид у жреца был такой, словно слова ее доставили ему несказанное удовольствие. Губы растянулись в улыбке, но горящий, полубезумный взор не отрывался от лица девушки, словно в каждом ее жесте и слове он тщился узреть некий тайный смысл.  – Как мило… А потом?

Релате показалось, сумрачный серый коридор закружился вокруг нее, свиваясь петлями, выворачиваясь наизнанку… Перед глазами все стало расплываться, весь мир сделался крохотным, словно она смотрела на него из невероятного далека, видела замок, коридор, саму себя – тоненькую, хрупкую фигурку, испуганно вжимающуюся в стену,  – угрожающе нависшего над ней жреца… Она уносилась все дальше… Но глаза его, жгучие, черные, точно угли, притягивали, не отпускали несчастную жертву. И голос, точно пение меча, рассекал любые преграды, что пыталась она воздвигнуть между ними.

– А потом, прекрасная Релата?

– Н-не знаю… – Она подняла руки к лицу, точно пытаясь защититься.  – Здесь так душно… Хочу прогуляться – может быть, в лес…

Произнеся эти слова, она почувствовала нежданное облегчение. Словно огромная тяжесть упала с плеч, и теперь Релата была свободна, вольна, точно птица! .. И улыбка жреца подтвердила ее право на эту свободу.

– Да. В лес,  – прошептал он едва слышно, склоняясь к самому лицу Релаты, так что губы его, сухие, пышущие жаром, едва не касались ее щеки.  – Госпоже непременно надо в лес, туда, где цветет папоротник и растет остролист, туда, где поют птицы и роют норки маленькие зверушки…

Кончиками пальцев он тронул прядь у плеча, выбившуюся из пышной прически, и она не отстранилась, лишь проследила за его рукой недоуменным взглядом. Он коротко кивнул ей.

– Все будет хорошо.  – Улыбка мелькнула в черных глазах.  – недолго осталось. До скорой встречи… моя госпожа.